Ты ненормальный

Текст: Сергей Шинкарев
Фото: Руслан Гончар

Ты ненормальный! Не пытайся спорить и не говори, что я просто безмозглый подержанный автомобиль (к тому же иноземного производства). Ты действительно ненормальный! Я понял это в тот самый момент, когда ты приехал за мной в столицу своей родины город Москву. Нет, правда – человек, находящийся в здравом уме, не стал бы бросать все дела и мчаться за полторы тысячи километров. А может, ты знал что-то большее?

Еще за год до твоего появления я смирился с происходящим. Хотелось спокойно умереть. Тихо, на задворках, не привлекая лишнего внимания, не видя скрытой жалости во взглядах. И все шло, как положено, пока ты не ворвался в этот «стоящий на паузе» круг. Ты видел мою беспомощность. При всем желании я не смог бы скрыть своих увечий. Но ты не заметил главного – моей апатии. Смотрел, покачивал головой, рассказывал мне (а скорее себе), что все ерунда и мы прорвемся. Но я не хотел прорываться. Ты разве не понял, что к твоему приезду я уже умер? Но не успел исчезнуть...

Буквально через несколько дней мы стояли на обочине где-то под Богучаром – я и не знал, что в этом мире есть еще такие места. Согласись, в тот момент ты должен был почувствовать – я не выдержу твоего ритма. Не оправдаю надежд. Ведь ты же помнил начало известной киноленты – «никогда не путешествуйте с мертвецом». В сущности, мы думали одинаково. Но, в отличие от меня, ты зачастую действовал вопреки разуму.

Нет, когда ты потащил меня в Абхазию, я даже не удивился. Привык к твоим фортелям за девять месяцев общения. В активе уже накопились регулярные вылазки в Домбай, Адыгею, Ростов, Сочи и бесконечные ночные гонки по пустынным пляжам, а мысли о смерти незаметно растворились в повседневной суете. Мы жили по такому графику, что вскоре из всех желаний осталось лишь одно – остановиться. Времени на прочие рассуждения ты мне не оставлял.

Но... из Адыгеи на Черноморское побережье через Грачевский перевал... со мной?.. Ты даже не скрывал, что нас ждет. Старая лесовозная колея, по которой уже с полгода никто не ездил (местами она становится руслом реки). Запредельные крены и реальная вероятность летального исхода, причем последнее, как вы догадываетесь, относилось исключительно ко мне. Но ты намеренно избегал подобного уточнения, часто и не по делу повторяя: «Если что, мы повернем назад». «Расскажи это моей бабушке! Повернешь ты, как же», – думал я в ответ.

И тут ко мне вернулась готовность умереть. Но без прежнего равнодушия. Напротив, появилась легкая обида – ведь я привык к тому, что ты мной доволен. Твои друзья давно перезнакомились со мной и, не скрывая удивления, расхваливали на все лады. А ты, ты не скрывал удовольствия – ведь я влился в вашу компанию. Даже твои девушки, не сговариваясь, отмечали, что мы похожи словно братья. И это мне тоже нравилось. А еще я привык любоваться лунной дорожкой, стоя у самой кромки замершего моря. И вообще привык...

Ты действительно не пошел на Грачевский... Но случилось это в самую последнюю минуту, когда я мысленно уже стартовал. Юра сказал: «Все бы ничего, но раздатку точно оборвем, так что решай сам». Ты меня пожалел. Кстати, в том маршруте мы отпраздновали твой день рождения, немного прокатились по Абхазии, а в завершение прозвали меня «Лексусом». В моей жизни не было еще таких безмятежных дней! И все это несмотря на серьезную нагрузку. Помнишь, как ты удивился, увидев следы от внутренней поверхности колес в задних арках? Ты трогал пальцами свежевытертый металл и не верил своим глазам. Не знал, что так может заламывать мост? Да я и сам не знал. А помнишь, когда, поднимаясь на Рицу, едва не закипели? Ты вообще не понимал, что происходит. Ну конечно, кто бы мог подумать, что радиатор покрыт сантиметровым слоем грязи? Но когда лопнул трос сцепления, у тебя сразу испортилось настроение. Ты почти не разговаривал со мной, считая, что я подвел. Но, с другой стороны, сам подумай: еще полгода назад ты видел – трос надо менять. И благополучно забыл. Теперь же дулся на меня как мышь на крупу. Глядя на тебя, можно было подумать, что взорвался двигатель и отвалились колеса. Какой-то тросик и столько перепугу? Но это твой фирменный стиль...

Впрочем, когда вечно умиротворенный Михалыч из «Вездехода» спросил: «А что страшного случилось?», твоя угрюмость вмиг улетучилась. Его приятель выискал в недрах своего шикарного «кукурузника» чудесный чемоданчик, в котором нашлось все. Да, ездить на безотказном пятилитровом «японце» и возить с собой древние железяки от советских механизмов – парадокс! Трос починили на коленке, но ты вдруг решил возвращаться, исключив из графика два пляжных дня. Мы прощались с новыми знакомыми так, как расстаются случайные попутчики – вероятно, навсегда. Хорошо, грустно и приятно. Мы были дебютантами, однако не подвели группу и прошли маршрут до финиша. Но идиллический вечер прервался на твоем разговоре с Михалычем: «А поехали с нами в Карелию?»...

Я вздрогнул (теперь я знаю, как одна фраза может изменить жизнь). Ты ответил, что мы не готовы, много проблем и все в таком духе. Но через две недели мы уже стояли под щитом с надписью «Республика Карелия»... Помнишь, как я охарактеризовал тебя в самом начале? И действительно, может ли нормальный человек ехать в подобную экспедицию на «гражданской» машине? Без лебедки, шноркеля и на дурацкой ярославской тридцать первой резине? С тем самым самодельным тросом сцепления (новый так и не успели привезти)? Я уже не вспоминаю о хай-джеках, шаклах, сэндтраках и прочих обязательных приспособлениях. До старта ты несколько раз вычислял километраж, втайне надеясь найти ошибку в своих расчетах. Ошибки не было. Предстояло пройти не меньше семи тысяч. Из них около тысячи вне асфальта. Каким будет это «вне», никто не знал...

Колонна встала перед идеальным рвом, залитым ровной, почти зеркальной, густой грязью. Двести метров. По это самое. Исключительно прямо и никакого выбора. Можешь смотреть, как ползут другие, но только зачем? У них под брюхом – жизни на десяток сантиметров больше. Так что смотри, не смотри... Мы пошли на второй пониженной, газ на две трети. Глушитель захлебывался жидкой землей. Подвеску, конечно, пробивало «до мозгов», но ни одного удара в мосты или в балку не пропустили – по наитию. Помню твой недоуменный взгляд – ты ведь не ожидал, да? Вечером вы пили за потерю моей внедорожной девственности (это ты придумал такой содержательный тост). А я молча смотрел в закат над Муромским озером. Необъяснимо тревожный закат...

Возвращались тем же путем. Второй вариант – десять километров болота – требовал нескольких суток работы без гарантии успеха. Мы снова замыкали колонну. На этот раз менее удачно. На первых же метрах злосчастной грязевой ванны пропустили чудовищной силы удар в балку. Дальше громадный валун под правой стороной, прыжок (сбрасывать скорость нельзя) и еще один удар – в раму. Сразу после этого снова удар передним мостом, балкой и задним. И так все двести метров. Не удивительно, что на лобовом стекле моментально выросла трещина от старого скола – нагрузка на раму передавалась кузову. А со стороны наши действия и вовсе выглядели попыткой самоубийства. В клубах пара, с ревом перекрученного двигателя, мы вылетели изо рва, словно из кипящего котла.

Через пару километров безостановочной гонки по Онеге внизу все блестело. Висели оборванные провода переключения регулируемых амортизаторов. Бросались в глаза свежие вмятины на поперечной балке. Но главное – рама выдержала. Раздатка и мосты тоже не пострадали. Позже, на краю мира, в Медвежьегорске, нам показали Ford Bronco, брошенный здесь навсегда. Мне показалось, даже ты вздрогнул, увидев останки «американца», а я уж точно испугался. На следующий день у нас кончилось сцепление. Все остальные этапы прошли в бесконечной битве с рвущимися тросами. Теперь мы ехали на одной коробке по грейдерам, болотам и рушащимся мостикам, причем с пустым баком, потому что ты забыл залить резервную канистру. Понятно, зачем тебе резерв? Ты привык надеяться на меня. Мы не взяли с собой даже моторного масла и тосола – к чему эти мелочи, если впереди меньше восьми тысяч километров...

В УАЗах ехали стартеры, генераторы, трамблеры, сальники, подшипники и даже полуоси. Это были настоящие мини-заводы для изготовления самих себя. У тебя же не нашлось даже ключа «на десять». Ты думал, мы вечные... Без сцепления прошли почти три тысячи километров. Разбитые фары заклеены скотчем. На подъемах – моментальный рост температуры. Впереди – узенькая рессора от «Москвича». Зарядка – отсутствует по определению. Из гидроусилителя – фонтаном масло. В полу – дыры величиной с кулак. Весь пластиковый обвес – в лоскуты. Ты ненормальный! Скажи, ну теперь ты со мной согласен?

P. S. Мы отдыхаем уже больше месяца. Было время поразмыслить, и теперь я точно знаю – пора. Не буду утверждать, что мне очень нравится наша жизнь. Но умирать я раздумал. Поехали куда-нибудь, а?